Парунова Е. Д.
Аннотация:
В статье на основе заявленной темы правового аспекта экологической про-
блемы в современном обществе предлагается вариант ее решения через формирование
экологического сознания современного формата, в основе которого лежит изменение пре-
жде всего ценностных ориентиров от позиции потребительского отношения к природе
к позиции партнерского взаимодействия с ней.
Через осознание значимости объектов окружающего мира человек, социальная группа,
общество в целом обретают себя, создают собственную систему нравственных ценно-
стей, принципов, норм, идеалов, целей и, соответственно, свое практическое отношение
к миру. Только восприняв природу, как самоценность, человек может сформировать эколо-
гическое сознание. Оно включает в себя восприятие природы как равноправного с челове-
ком субъекта, осознание ограниченности ее ресурсов, ценности жизни, потребность в ее
сохранении, осознание экологического кризиса прежде всего как кризиса общественного
и глобального, необходимости разработки природоохранной, экологически ориентирован-
ной стратегии развития как предпосылки сохранения жизни на Земле.
Природа как самоценность начинает восприниматься именно в эпоху постмодерна, и это
восприятие связано с ценностями самореализации человека, его творческого развития,
свободы и, соответственно, благоприятного экологического пространства в услови-
ях, когда проблема физического выживания уже не является актуальной. Формирование
экологического сознания особенно актуально для молодежи как наиболее динамичной ча-
сти общества. В статье сопоставляются данные опросов 2006 и 2016 гг., которые ка-
сались ценностных ориентаций крымской молодежи. В результате было выяснено, что
в ее сознании преобладают антропоцентрические экологические представления, а воз-
можности улучшения экологической обстановки связываются скорее с позицией невме-
шательства, чем с какими-либо активными действиями, основывающимися на умелом
применении отечественного экологического и природоресурсного законодательства. Это
указывает на то, что в настоящее время особенно остро стоит вопрос воспитания со-
временного экологического сознания, которое в полной мере учитывало бы достижения
современной экологической и правовой философии, экологической этики, экологической
психологии и педагогики, науки экологического и природоресурсного права.
Для этого необходимы специальные тренинги, программы по вовлечению молодежи в при-
родоохранительные акции, спецкурсы в вузах и специальные предметы в школах. Да и вся си-
стема воспитания в целом должна быть экологически ориентирована, опираться на проч-
ный фундамент модернизируемого экологического и природоресурсного законодательства.
Автор: Парунова Е. Д.
Рубрика:
Дискуссионная трибуна
DOI: 10.17803/1729-5920.2017.132.11.176-187
Читать на сайте журналаБондаренко Л. К.
Аннотация:
Раскрывается проблема единообразия восприятия основных понятий судеб-
но-искусствоведческой экспертизы. Исследуется понятие «творчество» в контексте
предмета судебно-искусствоведческой экспертизы. На основе исследования юридиче-
ского, философского, искусствоведческого, социально-психологического, социокультурно-
го аспектов творчества выявляются его основные признаки. Определяется, что твор-
чество — это высшая стадия познавательного процесса, отвечающая необходимости
создания нового интеллектуального продукта для решения комплекса теоретических
и практических задач; оно реализуется в методах, подходах при создании нового интел-
лектуального продукта; представляет собой процесс преодоления интеллектуальных,
психических и эмоциональных барьеров в виде эстетически обусловленной художествен-
ной деятельности; характеризуется наличием творческой личности, обладающей ярко
выраженными психологическими свойствами: способностями, специальными знаниями для
качественной обработки специфической информации; навыками воспроизводства инфор-
мации, необходимой для создания художественного образа. Целью творческого процесса
является (в случае применения специальных методов и художественных средств, согласно
виду, стилю, направлению изобразительного искусства) создание художественного обра-
за, имеющего художественную форму и художественное содержание.
Доказывается, что выявленные признаки позволяют дифференцировать действия субъек-
тов, стремящихся нивелировать границы художественного творчества и правонарушения.
На основе исследования основных положений концепций: эволюционной теории Г. Спенсера,
психолога-эвристика Я. С. Пономарева; психологии личности С. Я. Рубинштейна; инфор-
мационной теории В. И. Вернадского, нейродинамической теории К. В. Анохина — дается
определение творчества. На основе практики доказывается, что существует объектив-
ный уровень понимания творчества, который закреплен в юриспруденции, и субъективный
уровень, который раскрывается в рамках художественного творчества. Устанавливает-
ся, что в юридическом понятии «творчество» в совокупности отражены его основные
аспекты. Утверждается, что степень адекватности юридического содержания данного
понятия классическому (базовому) толкованию, в контексте судебно-искусствоведческой
экспертизы, актуально при установлении предмета доказывания; выборе вида судебной
искусствоведческой экспертизы; корректном определении предмета судебно-искусство-
ведческих экспертизы (как класса судебных экспертиз).
Автор: Бондаренко Л. К.
Рубрика:
ТОЧКА ЗРЕНИЯ
DOI: 10.17803/1729-5920.2017.132.11.166-175
Читать на сайте журналаЗагидуллин М. Р.
Аннотация:
В статье анализируются гражданско-процессуальные нормы и взгляды уче-
ных в период перед Великой Октябрьской революцией 1917 г. и в первое десятилетие после
нее. Отмечается, что к началу ХХ в. институт юридической ответственности в судеб-
ном процессе представлял собой достаточно развитую систему мер имущественного,
дисциплинарного и уголовного характера в отношении всех участников гражданского су-
допроизводства: начиная от сторон и лиц, содействующих правосудию, и заканчивая су-
дьями. После Великой Октябрьской революции прежняя система мер юридической ответ-
ственности в гражданском процессе была разрушена и выстроена заново на протяжении
последующих десятилетий. Связано это было не столько с самой Революцией, сколько с
появлением принципиально новой идеологии, которая изменила сам подход к взаимоот-
ношениям суда и народа. В качестве наиболее интересных новелл отмечается появление
такой категории, как «партийная ответственность» в качестве своего рода альтер-
нативы дисциплинарной ответственности судей и государственных органов, впервые
законодательное закрепление компенсации за фактическую потерю времени. Ответ-
ственность за злоупотребление процессуальным правом в первых процессуальных законах
советской власти также еще не была развита, хотя само требование добросовестности
поведения участников гражданского процесса уже появилось.
Автор: Загидуллин М. Р.
Рубрика:
Из истории государства и права
DOI: 10.17803/1729-5920.2017.132.11.153-165
Читать на сайте журналаАминов И. И.
Аннотация:
В статье анализируется деятельность правительства Российской империи
по формированию военно-европейской и традиционной систем управления на террито-
рии Закаспийской области, учрежденной 6 (18) мая 1881 г.
Система управления туркменским обществом, получившая название военно-народной, со-
стояла из двух подсистем (военно-европейской и традиционной), взаимоотношения кото-
рых можно охарактеризовать как политический симбиоз. Начальник Закаспийской области,
назначаемый царем по представлению военного министра, был командующим войсками
в области, а по отношению к гражданскому населению пользовался правами губернатора
с почти неограниченной властью. При начальнике состояло гражданское отделение шта-
ба, фактически ведавшее делами области, а позже — канцелярия, состоявшая из правите-
ля канцелярии, трех начальников отделений и шести письмоводителей, бухгалтера, экзе-
кутора, архивариуса и двух переводчиков. Управление уездами (округами) и приставствами
с входящими в их состав городами и поселениями сосредоточивалось в лице уездных началь-
ников и приставов, назначаемых также из военных офицерских чинов.
В ближайшее окружение русской администрации вошли (традиционная подсистема): ауль-
ные старшины (главы родов), бии и казии (члены народного суда), эмины (сборщики на-
логов), мирабы (лица, ведающие оросительной системой и порядком пользования водой).
Должности ханов утверждались царской администрацией и долгое время сохранялись
в Мерве, Иолотане, Пенде, Серахсе. Ханы занимали промежуточную административную
ступень между уездным начальником и аульным старшиной и приравнивались к волост-
ным начальникам (управителям). Другими словами, наряду с аульными общинами, сохраня-
лось деление туркменского общества на родоплеменные группы, руководителями кото-
рых были ханы.
Меры имперского правительства по созданию военно-европейской и традиционной систем
управления в Закаспийской области, несмотря на социальные, экономические и природно-
географические и иные трудности, имели большое значение в установлении администра-
тивного порядка, конкретизации прав и обязанностей местного населения, скорейшей
адаптации его к задачам государственного строительства. Все это способствовало лик-
видации прежних межплеменных, межродовых распрей и перегородок, значительному огра-
ничению власти и безнаказанного произвола родоплеменных ханов и прочих представите-
лей национальной элиты, экономии финансовых и кадровых ресурсов империи.
Автор: Аминов И. И.
Рубрика:
Из истории государства и права
DOI: 10.17803/1729-5920.2017.132.11.139-152
Читать на сайте журналаАннотация:
В работе актуализируется такое негативное проявление чувства любви,
как ее способность выступать детерминантой совершения общественно опасных де-
яний. Обосновывается, что любовь может выступать как самостоятельной причиной
(мотивом) совершения подобных деяний, так и обусловливать их осуществление по-
средством вызываемых ею эмоций: ревности, сострадания, мести, аутоагрессивного
состояния. В статье приводятся результаты авторского социологического исследова-
ния, доказывающие криминальную сущность любви. Понимая высокодуховную природу
рассматриваемого чувства, законодатель предусматривает смягчение наказания за
совершение данных преступлений по мотиву сострадания, а также в силу аморального
поведения потерпевшего. В рамках рассматриваемой проблематики в статье поднима-
ется проблема эвтаназии. Автор работы придерживается точки зрения о допустимо-
сти и целесообразности разрешения этой процедуры, приводя в качестве аргументации
результаты социологических исследований, согласно которым общество поддерживает
ее реализацию. В связи с этим высказывается мысль о необходимости нормативной ре-
гламентации эвтаназии в России. В результате проведенного исследования делается
вывод, что преступления, мотивационной основой которых является чувство любви,
называемые автором работы «преступления любви» (анг. love crimes) заслуживают при-
знания в качестве объекта научного исследования, обладающего всеми признаками само-
стоятельного направления в развитии современной криминологической мысли. Любовь,
несмотря на ее восприятие как в целом позитивное, жизнеутверждающее и социально
одобряемое чувство, онтологически обладает и достаточно высоким криминальным по-
тенциалом, детерминирующим различного рода преступные посягательства, обуслов-
ленные непреодолимым желанием причинить вред обидчику объекта данного чувства,
обезопасить любимого (близкого, родного) человека от чего-либо либо стремлением по-
высить его качество жизни. К сожалению, работа по профилактике «преступлений люб-
ви» весьма затруднительна в силу сложностей подавления у человека чувств (например
таких, как ревность, месть и т.п.), направленных на защиту и спасение своей любви (объ-
екта любовных переживаний); того, что большинство людей предпочитает не пускать
посторонних лиц, в том числе государство, в сферу разрешения своих межличностных
интимных отношений.
Автор: Смирнов А. М.
Рубрика:
Противодействие преступности
DOI: 10.17803/1729-5920.2017.132.11.133-138
Читать на сайте журналаИсаева К. А., Камалова Л. Н., Шимеева Ж. Ш.
Аннотация:
В статье дана характеристика современных тенденций экономической пре-
ступности с участием организованных преступных формирований (ОПФ) в странах СНГ,
составные элементы которой могут повлиять на формирование методики расследова-
ния преступлений в данной сфере. В этой связи в статье отражены основные направления
криминализации отраслей экономики, являющихся злободневной проблемой для деятель-
ности правоохранительных органов; изложены основные условия, которые способствуют
проявлению экономической организованной преступности (ЭОП) в странах СНГ, показаны
специфические особенности комплексной характеристики экономической преступности,
совершаемой ОПФ. Авторы дали критический анализ основных параметров комплексной
характеристики ЭОП в современных условиях, причем с учетом специфики личностных
составляющих образующих ОПФ в данной сфере. Исходя из вышеизложенного подхода,
отражены: тенденция развития организованной преступности; показаны пробелы за-
конодательного характера, влияющие на противодействие ЭОП, влияние коррупционной
составляющей в рассматриваемой сфере; ослабление роли государства в правовом регу-
лировании экономики; появление ОПФ относительно новых направлений криминального
бизнеса, изложена специфика формирования и функционирования ЭОП в современных ус-
ловиях. С позиции авторов обоснованы специфичность и степень общественной опасно-
сти криминальной деятельности организованной преступности в сфере экономики. Такимобразом, предлагаемая комплексная характеристика криминальной деятельности ОПФ
на современном этапе в странах СНГ позволяет включить изложенные параметры в кри-
минальную характеристику экономической преступности, являющейся составной частью
методики расследования данной категории преступлений, а также служит для дополне-
ния уже имеющихся теоретических положений.
Автор: Исаева К. А., Камалова Л. Н., Шимеева Ж. Ш.
Рубрика:
Противодействие преступности
DOI: 10.17803/1729-5920.2017.132.11.123-132
Читать на сайте журналаБимбинов А. А., Воронин В. Н.
Аннотация:
В действующем уголовном законодательстве России ответственность за
нарушение права на свободу совести и вероисповеданий предусмотрена ст. 148 УК РФ.
Федеральным законом от 29 июня 2013 г. № 136-ФЗ эта статья была изложена в новой
редакции. Наиболее существенному изменению подверглась ч. 1 ст. 148 УК РФ, что было
вызвано, согласно позиции экспертов, нашумевшим делом «Pussy Riot». Авторами статьи
была поставлена задача изучить действующую редакцию ч. 1 ст. 148 УК РФ с позиции ее
уголовно-правовой характеристики и практики применения, а также обозначить пробле-
мы, возникающие в судебной практике. В частности, отмечено существенное сходство
отдельных признаков состава преступления с составом преступления в ч. 1 ст. 213 УК
РФ, предусматривающим уголовную ответственность за хулиганство. Далее отмечены
неоднозначное понимание фигуры потерпевшего, а также сложность в толковании цели,
которая указана как «оскорбление чувств верующих». Представлена уголовно-правовая ха-
рактеристика норм, предусматривающих уголовную ответственность за преступления
против мировоззренческих, в том числе религиозных, убеждений по Уголовному уложению
ФРГ — § 166 «Оскорбление конфессий, религиозных обществ и мировоззренческих объеди-
нений» и § 167 «Воспрепятствование проведению религиозного обряда». Указанные нормы
расположены в разд. XI «Преступления в сфере религии и мировоззрения», следовательно,
общим непосредственным объектом данных преступлений является право человека на сво-
боду совести как один из элементов конституционных прав и свобод человека и граждани-
на, что определяет сходство со ст. 148 УК РФ. Уделяется особое внимание характеристике
оскорбительных действий, которые в Германии охватывают не любой пренебрежительный
отзыв, а только тот, который является грубой формой неуважения. Такие формы могут
быть оскорбительными сами по себе либо по содержанию в том случае, когда дается позор-ная характеристика поведения или состояния (например, утверждение позорных фактов
или крайне неблагоприятных оценок). При установлении оскорбительного характера деяния
значение имеет не субъективное восприятие адресата оскорбления, а объективная оценка
содеянного, которая осуществляется в каждом конкретном случае правоприменителем.
Автор: Бимбинов А. А., Воронин В. Н.
Рубрика:
Сравнительное правоведение
DOI: 10.17803/1729-5920.2017.132.11.111-122
Читать на сайте журналаАннотация:
Совокупность актов, принимаемых в апелляционной, кассационной и надзор-
ной инстанциях, представляет собой: 1) определения суда, обеспечивающие движение дела
(определения промежуточного характера; определения переходного характера); 2) итого-
вый акт суда проверочной инстанции (по результатам рассмотрения жалобы с делом) и
заключительные определения, завершающие процесс без рассмотрения дела по существу.
В статье отмечается нарушение правил инстанционной самостоятельности судебных
актов, что, в частности, отражается и в терминологии, используемой для обозначения
актов суда. Определения переходного характера выступают необходимой предпосылкой
для изменения (в установленных законом случаях) характера деятельности суда провероч-
ной инстанции и вынесения итоговых актов в соответствующей инстанции. Определения
апелляционного суда о переходе к рассмотрению по правилам суда первой инстанции не
разрешили всех проблем, в свое время обозначенных Конституционным Судом РФ: наруше-
ние правил подсудности, нарушение принципов равенства и равноправия сторон. Закон был
изменен только в части, касающейся вопроса подсудности, остальные проблемы остались
не решенными, более того, сам Конституционный Суд РФ не настаивает на полной реали-
зации своих решений. Определения, выносимые судами кассационной и надзорной инстан-
ций, о передаче дела с жалобой на рассмотрение в судебном заседании соответствующего
суда, не имеют точного ориентира по основаниям вынесения подобных определений. Судья,
осуществляющий фильтрацию жалоб, действует по усмотрению, рамки которого зако-
ном не установлены, для судьи в этом вопросе возможна лишь ориентация на основания,
влекущие отмену решения. Итоговые судебные акты судов проверочных инстанций необ-
ходимо не только постановить, но также огласить, ознакомить с ними лиц, участвующих
в деле, направив им копии принятых актов, и разъяснить возможность/невозможность
дальнейшего обжалования и порядок обжалования. В этой части законодательство не
конкретно, что влечет нарушение прав участников на информацию о движении дела и на
информацию о собственных правах в отношении дальнейших действий.
Работа посвящена исследованию таких проблем, как спорность вопроса о переходе апел-
ляционного суда к рассмотрению дела по правилам суда первой инстанции; разное пра-
вовое регулирование в процессуальных кодексах вопроса о возможности направить дело
в суд первой инстанции; отсутствие критериев для усмотрения судьи (критериев прием-
лемости жалобы), осуществляющего фильтрацию кассационных и надзорных жалоб; не-
достаточное внимание к итоговым процедурам ознакомления с судебным актом и к разъ-
яснению возможности и порядка дальнейшего обжалования.
Автор: Терехова Л. А.
Рубрика:
Вопросы правоприменения
DOI: 10.17803/1729-5920.2017.132.11.100-110
Читать на сайте журналаАннотация:
Статья посвящена вопросу текущего отражения в российском уголовном пра-
ве специфической концепции международного гуманитарного права — командной ответ-
ственности. Появление такой специфической уголовно-правовой конструкции обусловлено
необходимостью привлечь к ответственности командиров (начальников; независимо от
гражданского или военного статуса) за попустительство совершению преступления. Они
в силу своего положения по отношению к подчиненным, очевидно, имеют возможность пре-
пятствовать совершению ими преступлений. Соответственно, непринятие ими должных
мер по такому воспрепятствованию, которое прямо или косвенно может даже стимулиро-
вать подчиненных пойти на нарушение норм международного гуманитарного права, долж-
но быть наказуемо. Автор обращается к истории этой конструкции в международном гу-
манитарном праве и анализирует допустимость прямого действия норм международного
гуманитарного права в этой части. Делается вывод, что привлечение командира к ответ-
ственности по российскому уголовному закону возможно только после установления (или
выявления) в нем соответствующей нормы, полностью выполняющей соответствующую
обязанность, принятую на себя Россией, т.е. в рассматриваемом контексте — кримина-
лизирующей в объеме, предполагаемом международным гуманитарным правом, соответ-
ствующее деяние командира. Далее автор переходит к вопросу имплементации соот-
ветствующих норм в русском и советском законодательстве и затем обращается к УК
РФ 1996 г. Делается вывод, что полной схемы такой ответственности в действующем УК
нет, поскольку ни Общая часть в части соучастия, ни Особенная часть в связи с отдельны-
ми составами не предусматривает уголовной ответственности командиров. Невозможно
обосновать ответственность командира через институт соучастия. Неприменима ст. 42
УК РФ об исполнении приказа или распоряжения как обстоятельстве, исключающем пре-
ступность деяния. Статьи 286, 293, 316 и 356 УК РФ также не охватывают всего спектра
ситуаций, связанных с ответственностью командира. Вместе с тем имеются сложные
уголовные дела, в которых уголовная ответственность могла бы быть надлежащим об-
разом обоснована только с использованием концепции командной ответственности.
Автор: Есаков Г. А.
Рубрика:
Вопросы правоприменения
DOI: 10.17803/1729-5920.2017.132.11.093-099
Читать на сайте журналаАннотация:
Целью исследования является анализ законодательства о дополнительной
профессиональной подготовке, повышении квалификации работников. Проанализированы
научные точки зрения по данной проблеме, законодательство, судебная практика. В ре-
зультате исследования выявлено, что существующий механизм правового регулирования
рассматриваемых отношений не вполне отвечает потребностям современного произ-
водства и интересам работников. Сформулированы некоторые предложения по совер-
шенствованию норм законодательства. Автор считает недостаточно гарантирован-
ным право работника на дополнительную профессиональную подготовку. Предлагается
закрепить обязанность работодателя организовать повышение квалификации работни-
ков с периодичностью один раз в три года. При невыполнении обязанности и последующем
увольнении работников необходимо обязать работодателя возмещать расходы, понесен-
ные службой занятости по переобучению граждан. Целесообразно определить в законе
условия, при которых работник может инициировать направление на дополнительную
профессиональную подготовку (продолжительный стаж работы у работодателя, от-
сутствие нарушений трудовой дисциплины и пр.), что облегчило бы осуществление ра-
ботниками права на дополнительную профессиональную подготовку. Сделан вывод, что
заключение дополнительного договора о профессиональной подготовке производится,
если отсутствует обязанность работодателя организовать повышение квалификации.
Если такая обязанность у работодателя существует в силу указания закона, других нор-
мативных правовых актов, от работника нельзя требовать отработать некий срок у
данного работодателя. Это противоречило бы закону. Соответственно, у работника
нет обязанности возмещать расходы по обучению. Подчеркнута необходимость уточне-
ния понятия «компетенция» и согласования его с термином «квалификация».
Автор: Филющенко Л. И.
Рубрика:
Совершенствование законодательства
DOI: 10.17803/1729-5920.2017.132.11.083-092
Читать на сайте журналаВасильева М. И.
Аннотация:
Роль органов местного самоуправления в управлении водными ресурсами не
столь значительна, как деятельность федеральных и региональных органов власти, что
объясняется федеральной собственностью на все водные объекты, за исключением пру-
дов и обводненных карьеров. В то же время именно на муниципальном уровне решаются
важные социально значимые вопросы.
Органы местного самоуправления участвуют в водных отношениях в форме реализации
полномочий собственника муниципальных прудов и обводненных карьеров, осуществляют
нормотворческую деятельность в области управления использованием и охраной водных
объектов, решают вопросы местного значения при организации использования и охраны
водных объектов, участвуют в государственном управлении водными ресурсами.
Наиболее важным нормотворческим полномочием органов местного самоуправления му-
ниципального района и городского округа является установление правил использования
водных объектов общего пользования для личных и бытовых нужд. Проанализирован ряд
муниципальных правил с точки зрения наличия в них целей общего водопользования, разре-
шений, запретов. Внесено предложение об изменении редакции ч. 4 ст. 6 Водного кодекса РФ.
Такое социально значимое полномочие, как обеспечение свободного доступа граждан
к водным объектам общего пользования и береговой полосе, осуществляется органами
местного самоуправления при предоставлении земельных участков в пределах береговой
полосы в аренду, ведении муниципального земельного контроля, установлении публичных
сервитутов.
Участие органов местного самоуправления в государственном управлении использовани-
ем и охраной водных объектов осуществляется посредством участия в работе бассейно-
вых советов, в реализации схем комплексного использования и охраны водных объектов,
в определении границ зон затопления, подтопления.
В статье затрагиваются вопросы участия орга
Автор: Васильева М. И.
Рубрика:
Совершенствование законодательства
DOI: 10.17803/1729-5920.2017.132.11.067-082
Читать на сайте журналаАннотация:
В статье анализируются современное состояние и динамика совершения
нарушений бюджетного законодательства. Исследованы данные контрольных меропри-
ятий Территориального управления Росфиннадзора по Республике Бурятия, Управления
Федерального казначейства по Республике Бурятия. Выявлено снижение установленных
контролирующими органами правонарушений.
Обращается внимание на противоречивое толкование «бюджетной ответственности».
Определяется место бюджетной ответственности в системе видов юридической от-
ветственности, анализируется сущность бюджетных нарушений и бюджетных мер
принуждения. Меры государственного принуждения могут быть предупредительными,
пресекательными, правовосстановительными и карательными. Карательные меры при-
знаются юридической ответственностью. Юридическая ответственность наступает
как результат совершения лицом правонарушения. Другие меры применяются независимо
от наличия правонарушения.
Меры бюджетного принуждения являются правоприменительной деятельностью упол-
номоченных органов. Применение мер бюджетного принуждения осуществляется в опре-
деленной процессуальной форме.
В Бюджетном кодексе РФ используется понятие «бюджетное нарушение». Состав бюд-
жетного нарушения отличается от общепринятого в юридической науке. Существуют
различия по субъекту, субъективной стороне правонарушения и бюджетного нарушения.
Виновность при применении бюджетных мер принуждения за бюджетное нарушение не
имеет значения. Понимание бюджетных средств как информации о полномочиях участ-
ников бюджетного процесса, содержащей цель и наименование ответственного лица,
в определенной мере снимает необходимость доказывания вины для многих нарушений
бюджетного законодательства.
Субъектами «бюджетной ответственности» являются коллективные субъекты —
участники бюджетного процесса, наделенные статусом финансового органа, главного
распорядителя бюджетных средств, распорядителя бюджетных средств, получателя
бюджетных средств, главного администратора доходов бюджета, главного админи-
стратора источников финансирования дефицита бюджета. Участники бюджетного про-
цесса — это институциональные единицы государственного управления, части единого
механизма.
К таким лицам бессмысленно применять карательные меры воздействия. Не имеет смыс-
ла и применение к таким лицам мер, которые имеют компенсационный характер, так
как участники бюджетного процесса являются органами публичной власти, казенными
учреждениями, функционирующими за счет средств бюджета и наделенными публичнымимуществом. Любое взыскание с них означает взыскание из бюджета в другой бюджет
или даже в тот же бюджет. Видимость компенсационного характера бюджетные меры
принуждения могут иметь только в том случае, если сузить взгляд только до интереса
финансового органа.
Автор: Алексеева Е. С.
Рубрика:
Совершенствование законодательства
DOI: 10.17803/1729-5920.2017.132.11.058-066
Читать на сайте журналаАннотация:
В статье рассматриваются вопросы международной правосубъектности Ев-
разийского экономического союза (ЕАЭС) и формирования права ЕАЭС. Последний учрежден
международным договором, на основе анализа содержания которого очевидно, что полно-
мочия ЕАЭС и создаваемый им правопорядок отличает Союз, хотя и представляющий со-
бой объединение суверенных государств, от многих известных международных межпра-
вительственных организаций. Приведенные в статье точки зрения о типе организации
ЕАЭС отражают сложную структуру современных международных отношений, регули-
руемых международным правом, попытку на основе известных правовых конструкций
объяснить не совсем привычные феномены. В основе деятельности в рамках компетен-
ции Союза лежат принципы, которые условно можно разделить на три группы, что объ-
ясняет международно-правовой характер ЕАЭС и способствует развитию интеграции,
одновременно защищая суверенитет государств. Принципиальным вопросом при созда-
нии интеграционного объединения является вопрос о передаче государством полномочий
такому объединению. В статье анализируется практика передачи полномочий на основе
конституций государств — членов Союза и актов конституционного контроля. Регио-
нальная экономическая интеграция эволюционирует путем проведения скоординирован-
ной, согласованной или единой политики в отраслях экономики, определенных Договором
о ЕАЭС и международными договорами в рамках Союза. Право ЕАЭС, которое образуют До-
говор о ЕАЭС; международные договоры в рамках Союза; международные договоры Союза
с третьей стороной; решения и распоряжения Высшего Евразийского экономического сове-
та, Евразийского межправительственного совета и Евразийской экономической комиссии,
требует анализа в отношении нескольких важных аспектов: соотношения с международ-
ным правом, иерархии источников и разрешения коллизий, роли актов Суда ЕАЭС, места
в системе права ЕАЭС норм так называемого «мягкого» права.
Автор: Соколова Н. А.
Рубрика:
Международное публичное право
DOI: 10.17803/1729-5920.2017.132.11.047-057
Читать на сайте журналаХатуаева В. В.
Аннотация:
В статье рассматриваются проблемы апелляционного производства, его
место в общей системе стадий уголовного процесса, признаки, идентифицирующие этап
пересмотра судебных решений, не вступивших в законную силу. Анализируются проблемы
практической реализации положений гл. 45.1 УПК РФ, связанные c возможностью пред-
ставления в суд второй инстанции новых доказательств, состава апелляционного суда,
пересмотра решений, вынесенных коллегией присяжных заседателей. Предлагается ав-
торская дефиниция апелляционного производства, которое предлагается понимать как
самостоятельный этап производства по уголовному делу, в ходе которого суд второй
инстанции в ревизионном порядке по жалобе (представлению) сторон проверяет закон-
ность, обоснованность и справедливость не вступившего в законную силу решения суда
первой инстанции в судебном заседании с соблюдением принципов и общих условий су-
дебного разбирательства, посредством исследования доказательств — как имеющихся
в уголовном деле, так и представленных сторонами, и выносит решение по уголовному
делу в рамках своей компетенции.
Автор: Хатуаева В. В.
Рубрика:
Теоретические проблемы отраслей права
DOI: 10.17803/1729-5920.2017.132.11.038-046
Читать на сайте журналаАннотация:
Самостоятельных диссертационных и монографических исследований содер-
жания идеи экономии репрессии, ее обусловленности и места в системе принципов уголов-
ного права не осуществлялось. В современной правовой доктрине используются разные
ее наименования. Более точным представляется традиционный термин — «экономия
репрессии» («экономия уголовной репрессии»).
Зачастую происходит безосновательное отождествление: а) сферы реализации анализиру-
емого принципа, б) его содержания и в) форм реализации или даже проявлений идеи экономии
репрессии в отдельных нормативных предписаниях. Анализ же содержания и сферы приме-
нения принципа экономии репрессии подменяется, как правило, исследованием принципов
гуманизма и дифференциации ответственности, а также принципов уголовной политики.
Содержание уголовно-правового принципа экономии репрессии в широком смысле заключа-
ется в привлечении к уголовной ответственности только в случае, если иным путем не-
достижимы цели исправления и превенции. В узком смысле экономия репрессии заключает-
ся в применении наказания лишь в крайнем случае, при невозможности использования иных
репрессивных мер уголовно-правового воздействия. При этом применяемая репрессивная
мера уголовно-правового воздействия, включая наказание, должна быть минимально не-
обходима и достаточна для достижения задач и целей уголовно-правового воздействия.
Иначе говоря, принцип экономии репрессии предполагает: 1) отказ от репрессии — при
возможности ее применения либо 2) минимизацию репрессии — при возможности более
интенсивного карательного воздействия. Использование критериев необходимости и до-
статочности при определении оптимума карательного воздействия репрессии оправ-
данно. Их последующая конкретизация осуществляется при конструировании системы
наказаний, системы санкций, общих начал и специальных правил назначения наказания,
мер уголовно-правового характера.
Экономия репрессии обладает определенными признаками:
1) базируется на презумпции обоснованности уголовно-правового запрета и презумпции
обоснованности самого применения репрессивных мер уголовно-правового воздействия;
2) предполагает возможность выбора правоприменительного решения;
3) должна носить условный характер;
4) предполагает и минимизацию негативного влияния применяемой репрессии на право-
вое (и фактическое) положение других участников возникающих при этом отношений
(потерпевшего, членов семьи осужденного и т.д.).
Отмечается феномен «вынужденной репрессии» и «мнимой экономии репрессии» («псевдо-
экономии»).
Автор: Степашин В. М.
Рубрика:
Теоретические проблемы отраслей права
DOI: 10.17803/1729-5920.2017.132.11.024-037
Читать на сайте журналаАннотация:
В статье отстаивается идея определения понятия обычного права с по-
зиций разграничения форм правообразования, а его функций — исходя из разграничения
публичного и частного права. Функции права как регулятора общественных отношений
с закономерностью рождают и две формы права — обычное право как претворение ста-
тической функции права и законодательство как выражение динамической функции права.
Исторический и сравнительно-правовой методы исследования права свидетельствуют,
что в сфере частного права законотворческие полномочия государства носили ограни-
ченный характер и были обусловлены запретом выходить за рамки границ, очерченных
достигнутой самим обществом мерой социальной свободы. Правотворческие функции
в этой сфере сводились к фиксации государством лишь тех норм, которые отображали
выработанные практикой общественные отношения. При сопоставлении признаков вы-
является неопределенность во времени нормы обычного права, которая порождена при-
сущим в целом праву внутренним противоречием, разрешаемым совокупностью специ-
альных правил и приемов, — юридической техникой, определяющей своеобразие правовых
систем. Противоречия между старым и новым в англосаксонском праве разрешаются
судебным прецедентом, в романо-германском праве — кодификацией, а в мусульманском
праве — институтом киас. Принципиальное отличие нормы закона от нормы обычного
права заключается в разных механизмах реализации той и другой нормы в правовом по-
ведении индивида. Норма права, будучи реализована в поведении конкретного участника
общественных отношений, выступает как наглядная модель. В свою очередь, для других
участников общественных отношений этот акт реализации будет примером реализо-
ванной правовой нормы, несет информацию двойственного характера: во-первых, о со-
держании правовой нормы и, во-вторых, о ее оценке — правомерная или неправомерная.
В обыденной жизни люди чаще всего руководствуются наглядным примером правомер-
ного поведения и обращаются к письменному документу только в случае, если нет оче-
видного своего или чужого опыта реализации правовой нормы. А законодательная норма
выступает в чистом виде как абстрактная модель.
Автор: Тумурова А. Т.
Рубрика:
Теория права
DOI: 10.17803/1729-5920.2017.132.11.009-023
Читать на сайте журнала